Brodszkij, Joszif Alekszandrovics: Odisseu a Telêmaco (Одиссей Телемаку in Portuguese)

Мой Телемак,

Троянская война

окончена. Кто победил — не помню.

Должно быть, греки: столько мертвецов

вне дома бросить могут только греки...

И все-таки ведущая домой

дорога оказалась слишком длинной,

как будто Посейдон, пока мы там

теряли время, растянул пространство.

Мне неизвестно, где я нахожусь,

что предо мной. Какой-то грязный остров,

кусты, постройки, хрюканье свиней,

заросший сад, какая-то царица,

трава да камни... Милый Телемак,

все острова похожи друг на друга,

когда так долго странствуешь, и мозг

уже сбивается, считая волны,

глаз, засоренный горизонтом, плачет,

и водяное мясо застит слух.

Не помню я, чем кончилась война,

и сколько лет тебе сейчас, не помню.

Расти большой, мой Телемак, расти.

Лишь боги знают, свидимся ли снова.

Ты и сейчас уже не тот младенец,

перед которым я сдержал быков.

Когда б не Паламед, мы жили вместе.

Но может быть и прав он: без меня

ты от страстей Эдиповых избавлен,

и сны твои, мой Телемак, безгрешны.

Caro Telêmaco,

encerrou-se a Guerra

de Tróia. Quem venceu, não lembro. Gregos,

sem dúvida: só gregos deixariam

tantos defuntos longe de seu lar.

Mesmo assim, o caminho para casa

mostrou-se demasiado longo, como

se Posseidon, enquanto ali perdíamos

nosso tempo, tivesse ampliado o espaço.

Não sei nem onde estou nem o que tenho

diante de mim, que suja ilhota é esta,

que moitas, casas, porcos a grunhir,

jardins abandonados, que rainha,

capim, raízes, pedras. Meu Telêmaco,

as ilhas todas se parecem quando

já se viaja há tanto tempo, o cérebro

confunde-se contando as ondas, o olho

chora entulhado de horizonte e a carne

das águas nos entope enfim o ouvido.

Não lembro como terminou a guerra

e quantos anos tens, tampouco lembro.

Cresce, Telêmaco meu filho, os deuses,

só eles sabem se nos reveremos.

Não és mais o garoto em frente a quem

contive touros bravos. Viveríamos

juntos os dois, não fosse Palamedes,

que estava, talvez, certo, pois, sem mim,

podes, liberto das paixões de Édipo,

ter sonhos, meu Telêmaco, impolutos.

     Boris Schnaiderman e