Okudzsava, Bulat Salvovics: Как я сидел в кресле царя

   Век восемнадцатый. Актеры
   играют прямо на траве.
   Я -- Павел Первый, тот, который
   Сидит России во главе.

   И полонезу я внимаю,
   и головою в такт верчу,
   по-царски руку поднимаю,
   но вот что крикнуть я хочу:

   "Срывайте тесные наряды!
   Презренье хрупким каблукам...
   Я отменяю все парады...
   Чешите все по кабакам...

   Напейтесь все, переженитесь
   кто с кем желает, кто нашел...
   А ну, вельможи, оглянитесь!
   А ну-ка денежки на стол!.."

   И золотую шпагу нервно
   готовлюсь выхватить, грозя...
   Но нет, нельзя. Я ж Павел Первый.
   Мне бунт устраивать нельзя.

   И снова полонеза звуки.
   И снова крикнуть я хочу:
   "Ребята, навострите руки,
   вам это дело по плечу:

   смахнем царя... Такая ересь!
   Жандармов всех пошлем к чертям --
   мне самому они приелись...
   Я поведу вас сам... Я сам..."

   И золотую шпагу нервно
   готовлюсь выхватить, грозя...
   Но нет, нельзя. Я ж -- Павел Первый.
   Мне бунт устраивать нельзя.

   И снова полонеза звуки.
   Мгновение -- и закричу:
   "За вашу боль, за ваши муки
   собой пожертвовать хочу!

   Не бойтесь, судей не жалейте,
   иначе -- всем по фонарю.
   Я зрю сквозь целое столетье...
   Я знаю, что я говорю!"

   И золотую шпагу нервно
   готовлюсь выхватить, грозя...
   Да мне ж нельзя. Я -- Павел Первый.
   Мне бунтовать никак нельзя.

 
   1962

   It's eighteenth century. The actors
   play on a lawn, in open space.
   I'm Paul the First, that is I act as
   the Russian ruler of those days.

   I listen to the sound of piano
   and feel my head to music sway,
   I raise my hand in regal manner,
   but this is what I want to say:

   "Away with finery and polish!
   The brittle heels you should forget...
   Parades and marches I abolish...
   Roll up to visit bars instead...

   Drink hard and make no bones about
   rejoicing, marrying for fun...
   Come on, grandees, have a look round!
   Come on, cash down, everyone!"

   And, menacingly, I am going
   to draw my rapier, in a rage...
   But I'm Paul the First, the sovereign.
   A mutiny I cannot stage.

   I still can hear the music linger.
   And once again I want to cry:
   "My dear fellows, lift a finger,
   you'll work it out, if you try:

   we'll kick the hateful monarch out,
   and spit upon gendarmerie,
   I'm sick and tired of that crowd...
   I'll take the lead... Just follow me..."

   And, menacingly, I am going
   to draw my rapier, in a rage...
   But I'm Paul the First, the sovereign.
   A mutiny I cannot stage.

   The music plays which I must follow,
   and yet I am about to say:
   "For your distress, your pains, your sorrow
   I want to give my life away!

   Don't be afraid of accusations
   or you'll end up in a bad way.
   I look ahead through generations, --
   I'm quite aware of what I say!"

   And, menacingly, I am going
   to draw my rapier, in a rage...
   But I'm Paul the First, the sovereign.
   A mutiny I cannot stage.